Не многое сумел бы я назвать, рассказывая об Аглауре, сверх того, что неизменно
отмечают, говоря о ней, и сами жители: общеизвестные достоинства и пресловутые
изъяны, кое-какие странности, пример-другой почтительного отношения к законам.
Этот устойчивый набор особенностей приписали городу когда-то наблюдатели, в правдивости
которых сомневаться оснований нет, сравнив их, безусловно, с качествами прочих
городов в те времена. Ни та Аглаура, о которой слышишь, ни та, которую видишь,
с тех времен, быть может, и не так уж изменились, но то, что некогда казалось
странным, ныне сделалось привычным, что же прежде почиталось нормой, выглядит
экстравагантным, а достоинства и недостатки уже не видятся столь исключительными
и постыдными, поскольку изменились представления о самих достоинствах и недостатках.
В этом смысле все, что говорится об Аглауре, неверно, но при этом возникает убедительный
и цельный образ города, в то время как отдельные суждения, которые могут вынести
теперешние его жители, не слишком содержательны. В итоге город, предстающий в
описаниях, обладает многим из необходимого для жизни, а город, занимающий ныне
его место, по сравнению с ним кажется ущербным. Так что, пожелай я описать тебе
Аглауру на основании того, что лично видел и прочувствовал, мне бы пришлось заметить,
что она бесцветна, лишена своеобразия, застраивалась как придется. Но и это было
бы неправдой: в определенные часы с определенных точек тебе может приоткрыться
что-нибудь оригинальное, редкостное, даже бесподобное, и тебе хочется сказать
об этом, но все то, что говорилось об Аглауре прежде, мешает подобрать свои слова,
и ты довольствуешься повторением чужих.
По сей причине городские жители все время полагают, что живут в Аглауре, произрастающей
лишь из этого названия, не замечая Аглауры, стоящей на земле. И мне, хоть я и
желал бы держать в памяти два разных города, приходится рассказывать тебе лишь
об одном: воспоминания о другом - за неимением слов для их фиксации - изгладились.
